Несколько лет назад я наблюдала провал проекта, который должен был стать триумфом и кардинально изменить жизнь целого города. Редкий для России случай, когда владелец бизнеса готов реализовать масштабный региональный проект с серьезным бюджетом. И так бездарно профукан. Мне до сих пор хочется понять, «что пошло не так» и «как надо было действовать»?
Я решила выступить в стиле «поговори с ней».
Есть темы, которые носишь с собой (в себе) и хочется обсудить. А повода все нет. А обсудить все равно хочется. Решила не ждать повода, а поговорить.
Начну с масштабной истории. С «Титаника». Несколько лет назад я наблюдала провал проекта, который должен был стать триумфом, который мог кардинально изменить жизнь целого города. Зрелище – эпическое.
Я журналист, и непосредственного отношения к реализации проекта не имела. Но именно как журналист я знаю все детали.
Напомню, история 10-летней давности. Пишу о ней, потому что до сих пор хочется понять, «что пошло не так», на каком этапе и «а что, если бы сейчас все повторить, то как бы надо было действовать?»
Владелец одного очень крупного металлургического комбината (настоящего мирового гиганта металлургии) решил дать своим сотрудникам «то, чего они хотят».
Представьте! Буквально – провести такие социальные и управленческие реформы, так изменить жизнь своего предприятия и города (моногорода, полностью подчиненного жизни комбината), так все организовать, переделать, переформатировать, чтобы получилось все, как люди хотят.
Денег готов был выделить немало! Но и закономерный вопрос появился: а как же они, эти люди, хотят?
Чтобы понять это, сотрудников решили тестировать.
Внимание: тут начинается история о коммуникационном провале
Итак, было решено выяснить, «чего же действительно хотят сотрудники». Но прямо действительно – понимаете? Не то, что они произнесут на встрече с бригадиром или директором, и даже не то, что скажут, выпивая с друзьями, а именно настоящие, возможно даже толком не сформулированные, желания.
В Москве была нанята солидная компания с обширным штатом психологов. И именно с профессионалами-психологами было решено двигаться в сторону «понимания нужд».
Получается, что имеем?
Маленький город (это комбинат большой, а город маленький), традиционная провинциальная настороженность по отношению к приезжим, сам нестандартный факт «психологического тестирования» (а тогда, что-то около 10 лет назад, еще не были популярны психологические тренинги и участие психологов в жизни компании) и десятки изумленных работников (и работяг, и клерков), которых принялись тестировать одновременно на разных предприятиях компании.
Было решено выяснить, «чего же действительно хотят сотрудники». Не то, что они произнесут на встрече с директором или скажут, выпивая с друзьями. А прямо действительно.
Через три дня работы первый отчет: «Не получается».
На контакт с психологами люди не идут. Замыкаются. Злятся. Отвечают на вопросы заведомо неискренне и неправду. А вопросы тестов были, надо сказать, нелинейные – то есть никто не спрашивал, «нужны ли новые автобусы для передвижения по городу», спрашивали, скорее, «о чем вы мечтали на заре карьеры», и «помните ли своего учителя географии в 5-м классе», и «если вы найдете на улице кошелек с деньгами – как поступите». И вот, значит, не получается. Не выходит.
Организаторы подумали-подумали, решили привлечь к популяризации работы психологов руководителей среднего звена металлургической компании. Собрали на большое совещание бригадиров, начальников цехов, объяснили им про «светлое будущее» и «понять нужды народа». Чтобы они передали подчиненным.
На контакт с психологами люди не идут. Замыкаются. Злятся. Отвечают на вопросы заведомо неискренне и неправду.
Продолжают тестирование на предприятиях – ситуация ухудшилась.
Рабочие теперь уверены, что психологи у них что-то выпытывают (страшную военную тайну) и нужно держаться. Недоверие проявилось максимально.
Организаторы подумали и… решили провести информационную кампанию в СМИ.
Своих СМИ в городе-комбинате полно. И на неделе одновременно на ТВ и в двух местных газетах выходят материалы о «грамотном психологическом тестировании сотрудников комбината московскими психологами».
Ропот и недоверие усилились. Обстановка на предприятиях начала накаляться. Сработал обратный эффект: «раз так хвалят все это дело, значит, нам точно несдобровать».
Психологи продолжали работать. По городу продолжали распространяться слухи. Социальных сетей 10 лет назад не было – слухи передавали олдскульным методом «одна баба сказала». В очередях, в магазинах, в автобусах по дороге на работу, на почте и по-соседски. Слухи обрастали невероятными подробностями. В общем, на 10-й день работы психологов в городе была паника, а на второй неделе – уже полноценная истерика.
Ропот и недоверие усилились. Обстановка на предприятиях начала накаляться. Сработал обратный эффект: «раз так хвалят все это дело, значит, нам точно несдобровать».
Моногород устроен так, что практически все друг с другом связаны. Не быть вовлеченным в истерику в данном случае возможности не было.
В газетах стали писать успокаивающие статьи. Лидеры мнений (у нас это были директора заводов) выступали с объяснениями. Но эти шаги имели эффект «масло в огонь».
Козырная карта – большое интервью самого владельца металлургического комбината с подробным объяснением того, что он собирается ПОДАРИТЬ ГОРОДУ БУДУЩЕЕ и для этого должен понять, «чего этот город хочет», – не сработала! Куда там! Интервью имело обратный эффект.
В провинции, как известно, и дождь развлечение. Той зимой развлечение в стиле «нам всем вошьют в тело чип, который будет следить и даже слышать, что мы говорим», имело невероятный успех (сегодняшняя теория заговора о Билле Гейтсе и чипировании населения планеты вторична, поверьте).
В газетах стали писать успокаивающие статьи. Лидеры мнений выступали с объяснениями. Но эти шаги имели эффект «масло в огонь».
(Небольшое отступление. Откуда тогда взялась тема чипирования? О! Это прекрасно! На комбинате как раз была объявлена кампания по борьбе с хищением топлива. И в бензобаки служебного транспорта стали вставлять специальные чипы, контролирующие маршрут следования и объем горючего. История была шумной: на хищении попалось много человек. И вот (внезапно!) волнующая тема чипов нашла себе применение.)
Решение сворачивать работу на предприятиях комбината и отправлять психологов обратно в Москву, от греха подальше, было принято на самом высоком уровне.
Проект закрылся окончательно через 1,5 месяца. Результат исследований был «непригодным для работы». Идея «понять, о чем эти люди по-настоящему мечтают» и «чего этот город хочет» провалилась с треском.
Эту историю я помню спустя годы и считаю ее эталонной. Дважды эталонной.
Во-первых, история об упущенных возможностях. Редкий для России случай – когда владелец бизнеса готов реализовать масштабный региональный проект, с серьезным бюджетом, и действительно изменить жизнь горожан к лучшему. И так бездарно был профукан.
Во-вторых, история о том, как важно «разговаривать с людьми». Объяснять и объясняться. Учитывать эту необходимость и учитывать возможное сопротивление.
Теперь, спустя годы, имея жизненный опыт, знание других кейсов других компаний, самостоятельно подготовленные дорожные карты разной масштабности проектов, я по-прежнему неравнодушна к судьбе того «Титаника».
Меня мучают вопросы, как можно было избежать провала:
- Нужно ли было рассказывать сотрудникам комбината и всему городу о психологах? Или это лишняя информация и такие вещи лучше проводить, не привлекая внимания?
- Нужно ли было массово тестировать людей, «узнавать о мечте»? Или можно было ограничиться небольшой группой?
- Нужно было заранее делать публикации в местных СМИ, готовить поляну?
- Нужно было начинать с обсуждения в местной прессе «мечты горожан»?
- Нужно ли было учитывать провинциальную ментальность? Такая вообще существует?
Или, тоже вариант, это был вовсе не провал? С точки зрения сегодняшнего дня? А такой черный лебедь – непредсказуемый комплекс факторов, повлиявших на ситуацию?
Так или иначе, тот эпический случай держу в голове. И это одна из тем, про которую все еще «хочется поговорить».
Эта история об упущенных возможностях и о том, как важно «разговаривать с людьми».
